Ливонская война тогда шла, с немцем то есть. Неспокойно и в самой матушке-России было: заговоры, козни, измена. В одну из таких суровых военных зим двинул царь Иван Васильевич Грозный свои полки против русского же города, Новгорода Великого. Наветом донесли Грозному, что отдается Новгород под Литву, а, уверовав в измену, пощады Грозный-царь не знал. Целый месяц свирепствовали в Новгороде царские псы-опричники. Говорили, что даже вода в Волхове стала красной от крови безвинно загубленных новгородцев.
Разгромив ненавистный сердцу некогда вольный город, Грозный поспешил к Пскову с тем же намерением: не щадя, наказать псковичей за их якобы тайный сговор с новгородцами.
Поздним февральским вечером рать Ивана Грозного остановилась на ночлег вблизи Пскова в Любятове, на подворье Никольского монастыря. Была как раз суббота второй недели великого поста, думать бы о спасении, но вместо этого страшные мысли теснились в голове царя. С великой яростью пришел он под Псков, рыча, говорят, как лев, с неуемным желанием разорить псковичей и пролить многие крови ни в чем неповинных людей.
Тем временем псковичи, охваченные страхом, не спали всю ночь, ожидали кровавой расправы. Все люди в городе были в движении, ободряли друг друга, прощались с жизнью или молились: отцы с детьми, жены с мужьями, соседи с соседями.
В самую полночь до слуха бодрствующего царя донесся негромкий звон колоколов псковских храмов и монастырей. И тут сердце богомольного царя не выдержало, печальный перезвон колоколов затронул и его ожесточенную душу. Или, быть может, припомнились бездыханные тела новгородцев, предсмертные крики и стоны? Так или иначе, только в неизъяснимом порыве жалости Иван Грозный обратился к своим воеводам со скорбью в голосе:
— Иступите мечи о камень! Да престанут убийства…
Ранним воскресным утром все население Пскова вышло встречать Грозного-царя. Встречали крестным ходом, колокольным звоном, хлебом-солью. По совету своего князя Юрия Токмакова псковичи на всех улицах перед домами выставили столы с яствами, чтобы умилостивить государя и его опричников, а сами, держа в руках хлеб-соль, преклонили перед ним колена, приветствовали царя и говорили ему:
— Государь, князь великий! Мы, верные твои подданные, с усердием и любовью предлагаем тебе хлеб-соль; а с нами и животами нашими твори волю свою: ибо все, что имеем, и мы сами — твои, самодержец великий!
Такая покорность и изъявление преданности льстили слуху царя Ивана. Но суров и грозен был лик его, не осталось и следа от ночного приступа милосердия, изгладилось чувство собственной вины. Зло скалились позади царя слуги-опричники в ожидании скорого кровавого разгула.
Тогда-то перед Грозным-царем и появился верхом на палочке известный всему Пскову юродивый Николка.
— Иванушко, Иванушко! — закричал он, приплясывая перед Грозным. — Покушай хлеба-соли, а не христианской крови!
Царь и его свита даже онемели от такой неслыханной дерзости. Но Грозный быстро оправился и приказал слугам схватить наглеца юродивого. Однако, когда опричники приблизились к блаженному, тот словно растворился в воздухе.
Ужас охватил Грозного, и, забыв на время о расправе, он поспешил в главную святыню Пскова, Свято-Троицкий собор, где его торжественно встретило псковское духовенство. На коленях царь выслушал молебен, затем поклонился гробу святого Всеволода-Гавриила, с почтением и удивлением рассматривал меч сего достославного псковского князя.
Выйдя из Троицкого собира, Грозный пожелал зайти в келию к юродивому Николке, не побоявшемуся открыто обвинить царя в святотатстве. После того как побывал у Николки, Грозный приказал послать блаженному подарок. В ответ Николка прислал Грозному кусок мяса. Получив такой подарок, Грозный велел сказать Николке, что он удивляется, как это святой муж предлагает ему есть мясо в великий пост.
— Да разве Ивашко думает, отвечал юродивый, — что съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людского мяса, сколько он уже съел?
-Ты делаешь хуже, — бесстрашно поучал царя Николка, — питаешься человеческою плотию и кровию, забывая не только пост, но и Бога! Перестань от кровопролития, не дерзай грабить церкви…
Но и эти слова не образумили Ивана Грозного, и вскоре он приказал слугам снять колокол с соборной церкви. Но в ту же минуту прямо под царем пал его лучший конь. Тогда Николка заявил Грозному, что если тот коснется хотя бы волоска любого из жителей Пскова, то Всевышний жестоко покорает самого царя.
— Ангел Божий хранит Псков для лучшей участи, а не на разграбление. И ты, царь, должен уйти из города прежде, чем Божий гнев разразится в огненной туче, которая, как сам видишь, висит над твоей головой…
И действительно, в подтверждение слов юродивого над Псковом разыгралась самая настоящая снежная буря. Грозный содрогнулся и, не решившись больше испытывать судьбу, стал просить Николку молиться об его избавлении и прощении ему его жестоких замыслов. А опричникам и воеводам настрого приказал впредь в этом городе ни церквей, ни жителей не трогать. С тем и уехал из Пскова.
Надо ли говорить, что признательность псковичей Николке не знала границ. Когда Николка умер, псковичи с почестями похоронили его в усыпальнице Троицкого собора, а на гробнице написали: «Преставися св. праведный Николай Псковский чудотворец в лето 7084 (1576 г.) месяца февраля 27».
На особой доске псковичи поместили тропарь и кондак святому, прославляющие его святость и главный подвиг — укрощение гнева Ивана Грозного.
По материалам книги Юрия Степанова «Легенды и предания Псковщины». — Псков, 1993 г.